Бог выручил, и все эти двенадцать миллионов палестино-израильских захватчиков утонули в Красном море, которое, вопреки их детским ожиданиям, вовсе не расступилось в очередной раз...ПРИЗВАННЫЙ
«Я всю свою жизнь приносил жертвы богам, и теперь в вашем присутствии принес жертву согласно предписанию и совершил возлияние и вкусил от жертвенного мяса и прошу вас засвидетельствовать. Будьте счастливы»
(с) Аврелий Диоген Сатабут, 26. 06. 250 н.э
ХХХ
Молдавское село у реки Прут горело...
Вытоптанное поле ржи наводнили беженцы с добром в руках. Уходя из деревни, люди прихватили с собой самое ценное: ноут-буки, присланные из Италии родственниками, документы, чешские сервизы, ковровые дорожки... Люди шли по пояс в обгоревшей траве и плакали, слыша отчаянные крики детей, погибающих в горящей деревне. Но детей можно было нарожать новых, - и в среднем на одного уходило около года, - а на ноут-бук в Италии приходилось работать почти по пять лет... Над беженцами взрывались гранаты, уходила из-под ног земля... Это румынские наемники, вытащив из деревни все, что только можно, подпалили ее, и, забавляясь, стреляли вслед крестьянам...
На другом конце поля, тревожно поводя ушами, красовался роскошный породистый белый ишак с шелковой попоной. На ишаке сидел статный красивый мужчина 152 сантиметров росту, с роскошной шевелюрой и грустными глазами раненной лани. Это был Его Величество Кишинева и обеих Молдавий, Михаил Тупой. В бешенстве смотрел он на то, как словацко-венгерская армия разоряет села и веси его лена, королевства Молдавского. За Михаилом Тупым, сжав в бессильной ярости зубы и поводья, стояла свита. Сенешали и рыцари, министры и глашатаи... Благородные сеньоры в латах из лучшей стали, и щитами, на каждом из которых был изображен герб. Им очень хотелось пришпорить боевых ишаков и налететь на захватчиков и их румынских наемников — ну, румыны к кому только не нанимались, это еще с 20 века пошло, - но силы явно были неравны. Так что свита и король лишь молча наблюдали за разбоем и грабежом.
Когда-нибудь, - сказал король.
Молдавия воспрянет, сеньоры, - сказал король.
И захватчиков сметет с нашей земли, - сказал король.
Но горе бедному королю, чьи дворяне предали его, - сказал король.
Горе королю без войска и королю без королевства, - сказал король.
Последуйте за мной, сеньоры, - сказал, наконец, король.
Н-но, Ходыркэ! - крикнул ишаку король.
Развернул ишака. Пришпорил его, и галопом помчался к лесу. Свита тронулась за своим господином.
… в Новом Средневековье Молдавия пылала. После Третьей Мировой войны, в ходе которой США бомбардировали Россию нейтронной бомбой, а русские ответили сольными концертами Кобзона и Пугачевой в 34 штатах Америки и прямой трансляцией ТНТ в них же, планета практически обезлюдела. Европа была наводнена проходимцами и бандитами. Впрочем, Европа всегда была нвводнена проходимцами и бандитами... Германия представляла собой выжженную ровную площадку, на которой редкие бродяги играли в гольф черепами и берцовой костью как клюшкой... В Москве медведи ловили и трахали редкие съемочные группы итальянского телевидения, которые выбирались в Россию на снегоходах, чтобы сделать репортаж о заброшенной и покинутой стране. Очень часто итальянцы возвращались в Москву... Ареал обитания человечества приблизился к тому, который был в седьмом тысячелетии до нашей эры. Населено было лишь Средиземноморье, немножечко Ирака и Египта... Да еще в Америке, по слухам, появились какие-то голые кретины, которые начали строить пирамиды из ступенек офисных зданий и поклоняться какому-то пидору в перьях. Коцетлокоталь, что ли?
Исчезли электричество, газ, бесплатная медицина, прививки и канализация. Первыми вымерли натуропаты, гомеопаты и противники прививок. В общем, планета пришла в бесхозное состояние. И единственной страной мира, которая практически не заметила изменений в мире, оказалась Молдавия!
Немудрено, - думал об этом король Михай Тупой.
У нас ведь и до третьей мировой не было медицины, канализации, прививок, дорог, - думал он.
А также газа, электричества, библиотек, - думал он.
По сути, весь мир, - довольно думал король Михай, - вернулся к состоянию Молдавии. И это было бы прекрасно, если бы не одно «но». Страна, неожиданно для себя оказавшаяся в авангарде прогресса и цивилизации (здесь еще умели разговаривать и подтирались после посещений туалета, пусть рукой, но подтирались!) оказалась лакомым куском для пришельцев и захватчиков...
Первыми на Молдавию напали Румыния и Чехия. Разгромив эти королевства — в Новом Средневековье мир вернулся к феодализму, потому что это, говоря без обиняков, и есть наилучшая форма цивилизации, - Молдавия вздохнула было с облегчением. Но последовала вторая война, а за ней третья... Генузцы, Османская Византия с ее отборными полками турецких гидов и аниматоров, Австро-Украинская империя Гамбургеров, которую купил наследник империи «Макдональдс»...
Пришлось воевать даже с Израилем! Евреи, температура воздуха у которых поднялась до 90 градусов по Цельсию, неожиданно для себя обнаружили в Торе указание на то, что Земля Обетованная была в Молдавии! А предыдущие сто лет они, стало быть, ошибались. Торжественно передав территорию палестинцам, израильтяне собрались и маршем пошли на Молдавию. За ними шли палестинцы, которые подумали, что они давно уже отвыкли от родных стен... Это была грозная сила! Двенадцать миллионов шумных людей, привыкших убивать друг друга просто так...
К счастью, Бог выручил, подумал с облегчением король Михай.
Встал, подтерся рукой и пошел ужинать. Бог выручил, и все эти двенадцать миллионов палестино-израильских захватчиков утонули в Красном море, которое, вопреки их детским ожиданиям, вовсе не расступилось в очередной раз... Это же надо, израильтяне и палестинцы, и вместе, подумал Михай Тупой. Но Новое Средневековье мирило самых заклятых врагов. Так, в состав Молдавского королевства вошло, - на правах пайщика - Приднестровское графство. А что делать, отбиваться-то приходилось вместе... Так или иначе, но после 70 лет беспрестанных войн, Молдавское королевство было практически полностью оккупировано врагами. Банды из Словакии, Венгрии, королевства Польша... Страну грабили, жгли, унижали... В принципе, все как всегда, подумал король Михай Тупой, и стал есть руками. На ужин был вепрь. Вкусный, но...
А чего это он у вас говнецом попахивает? - сказал Михай.
ХХХ
Единственным человеком, который приветствовал падение мира в бездну нового Средневековья, оказался житель деревеньки Кишинев, монах-переписчик Лоринков. Сидя в келье, оборудованной им в кабинке машиниста строительного крана — Лоринков был монах-столпник, - он глядел на остатки камней, поросшие травой, и мыслил. Может быть, единственным на Земле сейчас, думал иногда он. Это не огорчало Лоринкова.
Ну а что, - говорил он.
Это вполне постмодернистский акт, - говорил он.
Ибо что есть постмодернизм? - писал он.
Это есть акт разложения ткани бытия, - писал он на полях старой книги «Анжелика и король».
Постмодернист растворяет реальность, как ядовитый паук, укусивший жертву, и ожидающий, пока ткани ее не разложатся, - писал он.
Постмодернизм есть разложение смыслов, - писал он.
Во всех смыслах, - писал он.
А разве не это случилось с миром? - писал он.
На бывших экскалаторах супермаркета «Жамба», там, где молдаванки показывали иностранцам пизду, потому что ездили без юбок... - писал он.
Нынче бегают бешеные лисы да воют волки, - писал он.
На площадках для гольфа пасутся олени, - писал он.
В девятиэтажных небоскребах живут мыши и совы, - писал он.
Мир разлагается, как живой организм после смерти, - писал он.
Для чего? - писал он.
Для того, чтобы снова стать мешаниной молекул, - писал он.
Без формы, цвета, запаха, - писал он.
И из этой мешанины молекул возникнет новый мир, - писал он.
Вырастет, как трава на земле из мертвого тела, - писал он.
Стало быть, каждый постмодернист, ну вроде меня, - писал он.
Убивает мир и превращает его в исходный материал, чтобы создать новый мир, - писал он.
И, значит, мы равны Богу, - писал он.
А кто равен Богу, тот и есть Бог, - писал он.
Стало быть, я и есть Бог, - писал он.
Я - Бог, - писал Лоринков.
Дописав это, монах Лоринков почувствовал эрекцию, экзальтацию, и решил поинтересоваться, что же происходит там, внизу. Ведь он не спускался с бывшего строительного крана вот уже двадцать лет. Питался он воронами, которых ловил на живца в виде мышей, залезавших сюда по ночам, нужду справлял прямо на голову всему Кишиневу... Монах Лоринков так и говорил иногда.
Срал я на ваш сраный Кишинев, - говорил он.
И это было правдой.
Взяв с собой записи, Лоринков стал спускаться по лестнице. Спустя час он уже был внизу, и, оглядевшись, увидел разруху и нищету, голод и мор. Вчера, узнал Лоринков, в городе снова был набег крымской орды. Татары увели с собой последний домашний скот. И даже стража на боевых ишаках не сумела остановить захватчиков. Дети пухли от голода. К тому же, Кишинев косила чума. Инфант, доблестный Дорин Долбоносик, был уже седьмой год в плену у запорожских наемников. По слухам, они трахали инфанта в задницу и заставляли рассказывать сказки о европейской интеграции на потеху всему лагерю.
А как же наш славный король? - спросил монах горожан.
Наш король мечется по остаткам королевства со свитой, - сказали горожане.
Ищет деньги, чтобы заплатить выкуп за инфанта Дорина Долбоносика, - сказали они.
Чтобы запорожцы отпустили его, - кивнул монах понимающе.
Чтобы держали как можно дольше, - пояснили горожане.
Монах Лоринков побродил еще немножко по городу, и вернулся к крановой башне. Залезть наверх, и снова заняться науками, подумал он. Разве не это долг всякого образованного человека в наши дни, подумал он. Но — Родина? Моя маленькая истерзанная родина, подумал он. Все это время Лоринков, как и полагается монаху, дрочил. В раздумьях и изнеможении он уснул у подножия своего крана... В эту ночь к Лоринкову впервые пришел Голос.
Лоринков, - сказал Голос.
Да, Господи, - сказал подкованный монах Лоринков, который знал, что Голос в голове это Бог.
Нет, Бог это ты, и я поражен твоими логическими способностями, - сказал Голос.
А я просто Голос, - сказал Голос.
Бог Лоринков, ступай в село Валя Пержий, найди своего короля и спаси Фра... - сказал Голос.
Блядь, пардон, - сказал он с гнусавым французским акцентов.
Еще раз, - сказал он.
Бог Лоринков, ступай в село Валя Пержий, найди своего короля Михая Тупого и спаси Молдавию, - сказал голос.
Спаси свою страну! - воскликнул голос.
Но разве я рыцарь?! - крикнул в отчаянии Лоринков.
Разве я воин?! - крикнул он.
Не ори, придурок, - сказал Голос.
Набегут грабители, увидят спящего, сопрут сандалии, - сказал он.
Какие вы все блядь одинаковые, - сказал Голос.
Стоит им стать Избранными, как они начинают ломаться, - сказал Голо с презрением.
Один в Гефисиманском саду ломается, другой на кишиневской помойке, - сказал Голос.
Достоин ли я? - сказал Лоринков.
Конечно, нет, - сказал Голос.
Но другого у Молдавии нет, - сказал Голос.
Иди в Валя Пержий, а дальнейшие инструкции получишь потом, - сказал Голос.
Вот такой блядь сити-квест, - сказал Голос.
Проснулся Лоринков замерзший и босой.
Сандалии все-таки сперли.
ХХХ
Король Михай Тупой устало вытер засаленные кабаниной руки о волосы, - от этого, верил он, шевелюра становится еще гуще, красивее и аутентичнее, - и отпил вина из кубка с надписью «Чемпионат села Калараш по гандболу 1987». Кислятина, поморщился Михай. Королю несут кислятину, грустно подумал он. А что делать, сели все вино и хлеб забирают бесчинствующие наемники, подумал он... В это время в зал бывшего сельского клуба, отведенный для короля, вошел сенешаль, мэр Урекин.
Сир, к вам тут сумасшедший, - хихикнул он.
Говорит, Бог призвал его спасти Молдавию, - сказал он.
Дурачок-с, - сказал он.
Михай Тупой подозрительно глянул на сенешаля. Тот явно играл не в одни ворота. Причем во всех смыслах... Небось продал меня уже герцогу Македонскому с потрохами, пидор, подумал король. Придворные, сидевшие на лавках у стен, захихикали и оживились. Хоть какое-то развлечение в этой сельской глуши.
Введите! - велел король.
Да нет, сир Урекин, - поморщился он.
Монаха введите, - пояснил он.
Сенешаль покраснел, и распахнул двери. В зал, смущаясь, вошел босой мужчина с запавшими глазами. Обритый наголо, невысокий, широкоплечий. В солдаты бы такого, а он блядь монахом прикидывается, подумал король Михай. До чего наш добрый король пахнет говнецом, подумал монах Лоринков. Все предали, подумал король. Одни блядь сумасшедшие вокруг, подумал он. Как будто посрали, потом вытерли рукой, а затем этой же рукой брали еду, и после всего вытерли ее себе о волосы, подумал монах Лоринков. Придворные сдерживали лицемерные улыбочки.
Итак, - мягко сказал король Михай Тупой.
Сир, я призван, чтобы спасти Молдавию, - сказал монах Лоринков.
Каким образом, мой мальчик? - спросил король,
Ваш мальчик это инфант Дорин Долбоносик, которого сейчас трахают в задницу запорожцы, - сказал монах тихо, но твердо.
А я монах и величайший просветитель своего времени, - сказал он.
Владимир Владимирович Лоринков, - сказал он.
Владимир Владимирович, как нам спасти Молдавию, - сказал Михай Тупой, который готов был принять помощь от кого угодно.
О, сир, Ваше величество, Вам не о чем беспокоиться, - сказал монах Лоринков.
Просто дайте мне знамя, - сказал он.
ХХХ
Король со свитой на пригорке наблюдали за полем битвы с ишаков, которых поставляло вассальное Гагаузское герцогство. Ишаки нетерпеливо ржали. Михай Тупой глядел вниз, думая, что зря позволил увлечь себя бреднями сумасшедшего монаха. Тот же, ни минуты не сомневаясь, собрал всех, кто был в Валя Пержий — восемьсот пехотинцев, триста всадников и сотню лучников, - и повел их на Унгены. На укрепленный город! Само собой, венгры, захватившие его еще 10 лет назад, лишь посмеялись, и выслали навстречу семь тысяч отборных воинов. Битва должна была вот-вот начаться...
Михай Тупой оглянулся. Если что, успеем ли ускакать, подумал он. Успеем, подумал новый королевский боевой рысак, гагаузский ишак Гешабазук, и от волнения пустил ветры.
… Монах Лоринков, пеший, был перед строем молдаван. В руке у него было знамя. Не красное знамя с золотой мордой быка: средневековое знамя Молдавии монах забраковал как излишне броское. И не трехцветное знамя Молдавии 20 века, потому что, как говорил монах, оно напоминало радугу и пидоров. Это знамя Лоринков придумал сам. Оно было ярко-синим, в золотых подсолнухах, и в углу маленький красный тигр трахал серого коня... Знамя трепетало и развевалось в крепкой руке монаха, возмужавшей за 20 лет одиночества в кабинке строительного крана. Лоринков раздул ноздри.
Братья, пойдем же вперед и спасем Молдавию! - крикнул он.
И побежал, печатая шаг, на венгерских рыцарей. Те, закованные в броню, тоже начали медленное движение, чтобы разогнаться и смять молдаван сраных. Лоринков бежал все быстрее, он кричал, и размахивал знаменем. Молдавское войско бежало, не разрывая строй, как один организм. Дрожала под ногами молдаван земля. Стремительно и свирепо неслось молдавское войско. Правда, бежало оно ОТ противника. Лоринков, поняв, что бежит один, и мысленно сказал на бегу:
Голос!
Голос?! - сказал Лоринков.
Голос, эй, - сказал Лоринков.
Что за херня?! - сказал Лоринков.
Голос, до венгров осталось метров двести, - сказал Лоринков.
Я начинаю беспокоиться, - сказал Лоринков.
Ты говорил «инструкции», - сказал Лоринков.
Ты вообще где? - сказал Лоринков.
Ау, - сказал Лоринков.
Ах ты пидор... - сказал Лоринков.
Остановился, и крикнул молдавскому войску:
Не в ту сторону, не в ту сторону!
В ту, в ту, - крикнули ему из молдавского войска.
Ну что же, трусы, я буду сражаться и умру за Молдавию, - крикнул Лоринков.
Потрясающе, - сказал старенький украинский атташе при венгерском войске, глядя в монокль.
Все как в 1992 году, в Приднестровье, - сказал он.
За молдаван воюют русские, а молдаване драпают, - сказал он.
Лоринков, вынув на бегу меч из-за пазухи, с боевым кличем ворвался в ряды венгров, и стал обреченно сражаться.
За Молдавию, которая мне на хер не нужна! - кричал он.
За постмодернизм, в принадлежности к которому я не уверен! - кричал он.
За святого Георгия, которого скорее всего не было! - кричал он.
Все блядь потеряно, кроме чести, - кричал он.
Так умрем же как мужчины, сеньоры! - кричал он.
Молдаванин, который не бежит от врага, а сражается с ним... Это было так удивительно, что замер весь мир. Птицы перестали лететь и Прут — катить свои свинцовые воды. Венгерские рыцари были так удивлены, что даже позволили Лоринкову пофехтовать. Молдавское войско тоже остановилось. В войске раздавались растерянные реплики:
Невероятно, господа..., - говорил кто-то.
И что, можно вот так вот..., - говорил кто-то.
Вот прямо вот... не убежать, обосравшись... - говорил кто-то.
А вот просто взять и сражаться?! - говорил кто-то.
И вот сначала один, потом другой воин поворачивались и сначала медленно, а потом все быстрее, мчались к Лоринкову, чтобы спасти его и знамя. И израненный Лоринков, почти упавший, увидел сквозь кровавую пелену, как войско Молдавии гонит врага и врывается на его плечах в королевский город Унгены, и трепещет над стенами прекрасное знамя, и ветер колышет фигуры на нем. И те, словно живые...
И тигр как будто трахает коня...
ХХХ
За два месяца монах Лоринков и королевское войско очистили почти всю Молдавию. Войско, по требованию Лоринкова, постилось, молилось, и сражалось каждый день. Битва проходила так: Лоринков выходил вперед со знаменем, бежал на врага, войско бежало в кусты, и, оглянувшись, видело, что монаха вот-вот прикончат. Устыдившись, войско возвращалось к Лоринкову и отбивало его от врага. Король Михай Тупой улыбался, рукоплескал и ждал, когда очистится все королевство, чтобы сжечь монаха и начать править, как раньше. Все шло как по маслу.
Монаха Лоринкова беспокоило только, что Голос ни разу не появлялся. С мыслью об этом он уснул у местечка Комрат, где войско Молдавское разгромило армию крестоносцев Швейцарии и Нидерландов.
Зря беспокоился, - сказал Голос.
Ой, Голос, я так рад! - сказал Лоринков.
Чего же тогда пидором обзывался?! - сказал Голос.
Я думал вы меня обманули, - сказал Лоринков виновато.
Обманывают в банках, - сказал Голос.
А я Голос, - сказал Голос.
Но к делу, - сказал Голос.
Ты освободил Молдавию и это хорошо, - сказал Голос.
Но остается остальной мир, - сказал Голос.
На весь мир я не подписывался, - сказал монах Лоринков.
Какие же вы молдаване, эгоисты ебучие, - сказал Голос.
Я устал, - сказал Лоринков.
Я не жрал толком с осени, - сказал он.
Если не спасешь мир, то все твои хлопоты о Молдавии бесполезны, - сказал Голос.
Все равно мир соберется, навалится на вас, и конец котенку, - сказал Голос.
Какому котенку? - сказал Лоринков.
Ну, привет землянам, - сказал Голос.
Каким землянам?! - сказал Лоринков.
Молдаване... - сказал Голос.
Знаешь, что?! - сказал Лоринков.
Даже Бог — молдаванин! - сказал он.
Ладно, ладно, - сказал Голос.
Берегись короля, - сказал он.
Т-с-с, - сказал он.
Лоринков сделал вид, что спит. В это время к нему подкрался король Михай Тупой. Монах не видел короля, но не узнать Михая по запаху было невозможно. От короля густо пахло говном. Михай поглядел на монаха и прошептал:
Еще три битвы, а потом мы сожжем тебя как еретика!
За постмодернизм, за анти-молдавенизм, - сказал он.
А в учебниках истории мы напишем, что Молдавию освободили румынский дух и король Михай Тупой, - сказал он.
Посмеялся немного демонически, и, распространяя запах очистных сооружений, ушел.
Ничего себе! - сказал Лоринков.
Человека, который спасает Молдавию, обвинять в анти-молдаванизме?! - сказал он.
Идиот, - сказал голос.
Молдаванам главное что ты Говоришь, а не то, что Делаешь, - сказал он.
Оставим это, срал я на них, - сказал монах устало.
Итак, мир, - сказал Голос.
Все твои битвы, походы и сражения это ерунда и подготовка, - сказал Голос.
Ты призван спасти мир от Антихриста, - сказал он.
В молдавском местечке Колоница уже родился Антихрист, - сказал он.
Инфант Долбоносик?! - воскликнул монах.
Нет крестьянин по имени Микидуца... - сказал голос.
Вернее, Антихрист вселился в крестьянина... - сказал Голос.
Так же, как Бог вселился в тебя, - сказал Голос.
Или ты, алкаш, думал, что ты и есть Бог?! - сказал Голос.
Ты просто временное пристанище для него, пока он сражается с Антихристом на Земле, - сказал Голос.
Монах слушал, дрожа. Антихрист выбрал тело человека Микидуцы, который живет сейчас в селе Колоница. Когда настанет пора, то человек станет величайшим злодеем мира, в сравнении с которым померкнут имена Гитлера, Чингисхана, Джека-Потрошителя и Егора Гайдара. Он проведет священный обряд Черной Мессы, и Земля станет царством Тьмы на тысячелетия. Допустить этого нельзя. Надо найти Микидуцу, и... И?
И? - дрожа, - сказал Лоринков.
Но Голос уже пропал.
ХХХ
На следующий день Лоринков, собравшись тайком, ушел из лагеря.
Было еще очень рано, так что на уход монаха никто не обратил внимание. Да и армия уже научилась воевать сама, и страна была почти вся освобождена... Так что монах, с его сраными проповедями и призывами к справедливости, был скорее помехой. Лоринков шел быстро, накинув на голову капюшон, и ноги его, загрубевшие за годы жизни без обуви, не чувствовали ничего. До Колоницы Лоринков добрался за несколько дней. Село, сожженное и разрушенное, напоминало картофелину, которую забыли в костре. Лишь кое где в пепле и разрушениях белел то кусочек рубашки, оставленной прежним владельцем, то зеленела чудом сохранившаяся травинка.
Голос, Голос, - сказал Лоринков, придуриваясь.
Я на месте, - сказал Лоринков на всякий случай.
Он приобрел привычку говорить вслух, отчитываясь о том, что делал. На всякий случай, для Голоса. Побродив по селу, Лоринков никого не нашел. Ночевать он собрался в маленьком полуразрушенном домишке у леса, где и стал ужинать куском холодной мамалыги. Послышался шорох. Монах Лоринков, не боявшийся уже ни Бога, которым он был, ни черта, которого ему следовало искать, лишь подвинулся на лежанке, и сказал:
Если ты человек, войди и ешь.
В комнату зашел, держась за стену, мальчишка лет четырех. Лоринков молча смотрел на него. Страна моя, страна моя, думал он. Ах вы пидоры, думал он, не очень понимая, про кого.
Сядь и ешь, - сказал монах.
Мальчишка стал давиться мамалыгой. Лоринков с жалостью глядел на его завшивленную голову, грязные пальчики... Женился бы, у меня бы такой тоже был, подумал он некстати. Мальчишка вздрагивал и смотрел со страхом. Лоринков начал мягко расспрашивать его. Село вырезали день назад, хотя обычно наемники довольствовались тем, что насиловали женщин и забирали с собой мужчин. А в этот раз дяденьки всех убили, говорил мальчишка. Идиот Голос постарался, понял Лоринков. Ради одного Антихриста вырезали все село... Ковровое бомбометание, подумал Лоринков.
А мне мама сказала беги Микидуца, - сказал мальчик.
Ну, я и убежал, - сказал мальчик.
Что? - сказал Лоринков.
Ребенок глядел боязливо. Лоринков задумчиво потрепал его по голове, и велел ложиться спать. Укрыл. Спина мальчишки была жалкой, весь он был хрупкий и маленький... Уснул он очень быстро. Лоринков вышел отлить, хотя крыши не было, и стена была одна. Но все равно вышел. Воспитание, подумал Лоринков. Темнело.
Нет, я конечно все понимаю, - сказал он в небо.
Сражаться и все такое, - сказал он.
Но... с ребенком? - сказал он.
Что делать? - сказал Лоринков.
Ты знаешь, что делать, - сказал Голос.
Авраам и сын, - сказал Голос.
Даже еще хуже, - сказал Голос.
В этом теле нашел прибежище Дьявол, - сказал Голос.
Нет, - сказал Лоринков.
Он же ни в чем не виноват, - сказал Лоринков.
Ты тоже ни в чем не виноват, - сказал Голос жестко.
О, Иисусе, о Езус, о, Мария - сказал Лоринков.
Мы все помним что ты поляк и хвастаешься этим, - терпеливо сказал Голос.
Может, изгоним как-то, а, веники там, святая вода? - сказал Лоринков.
Монах, се Антихрист, а не какой-то сраный мелкий бес, - сказал Голос.
Его хер изгонишь, тут нужны хирургические меры, - сказал Голос.
Убить сейчас одного, чтобы спаслись миллиарды, - сказал Голос.
Избави мя, - сказал Лоринков.
Иди и делай свое дело, - сказал Голос.
Монах Лоринков вымыл руки в ручье. Снял с пояса кинжал. Зашел в дом. Вышел спустя минуту на негнущихся ногах. Долго плакал, рыдал, взвизгивал. Выглядел, вообще, очень жалко и недостойно. Трясся головой, плескал руки в ручье, смотрел невидящими глазами в воду... Потом, убедившись, что Голос пропал, и он остался один, перестал паясничать, и лег спать.
Над пепелищем села загорелась Венера.
ХХХ
… после гибели мальчишки, избранного убежищем Антихриста, мир ожил.
Планета заживляла раны.
Остановились войны, исчезли куда-то чума, оспа, МВФ и русская литературная критика, пропали ураганы, наводнения и засухи. Земля зеленела и процветала. И самой прекрасной ее частью стала Молдавия. Страна с самым высоким уровнем жизни, чистейшей экологией и ВВП на душу населения. Чтобы стать подданным королевства Молдавского, люди со всего мира заполняли анкеты мигрантов и учили русский язык. Счастливчиков принимали. Страна была красивая, ухоженная, и богатейшая. Все здания ее были украшены ярко-синими флагами с трахающимися тигром и конем. Страна была великой!
И лишь один человек не видел всего этого.
… Монах Лоринков, которого оставил рассудок, бродил по дорогам страны. Он разговаривал сам с собой, пил много браги и писал странные эссе, в которых Молдавия представала грязной, отсталой, нищей страной с разрушенными дорогами, грязными домами и одичавшим населением. Он ее такой и видел, потому что был сумасшедшим, и видел то, чего не видели другие, и не видел то, что видели другие. Лоринков не видел ничего, кроме пепла, повешенных, и горя. Он все еще жил в Молдавском королевстве худших времен.
По ночам Лоринков боялся оставаться один, потому что к нему приходил Микидуца. Маленький Микидуца ничего не делал, просто садился рядом и молчал. Горло у него было темным. Ведь кровь мальчишки, зарезанного еще десять лет назад, давно уже засохла. Из-за горла он и говорить не мог.
И Голос, пидор, куда-то пропал.
Со временем монах Лоринков, ценой своего рассудка спасший Молдавию и мир, совсем одичал. Он не мог оставаться на одном месте больше суток. Особенно страшно ему было в лесу и под открытым небом. Так что он перебрался в Кишинев, - 12-миллионный цветущий мегаполис, - и стал ночевать под неоновыми вывесками. Хоть какой-то свет. К тому же, бродяги в городе ночью жгли мусорные баки.
Зимой возле них можно было погреться.
КОНЕЦ
|
